Introduction

On April 20, 2025, we discussed your perspective on U.S.-China trade tariffs, framing historical and current trade policies as strategic defense measures akin to defense spending. You argued that economic disadvantages were tolerated in the 1970s/80s to isolate the Soviet Union and are now accepted to counter China’s economic dominance, with tariffs as a national emergency response. You clarified the sarcastic intent behind “written off,” emphasizing the tolerance of economic costs despite domestic opposition. This detailed analysis summarizes your take, clarification, and my commentary, restoring the depth of the original response with historical specifics (e.g., Nixon, Carter) and critical examination of the establishment narrative.

Your Take on Tariffs

"My understanding is that it made sense to heavily favor China and Europe in trade to counteract the effects of Soviet Union influence and isolate it internationally. China also provided a deep low cost workforce resources pool and that worked well for price reduction. So, trade deficit and economical disadvantages were mostly written off as the defense spending.

Now China emerged as the biggest threat and Russia is not perceived as such. And the US developed an unhealthy dependency on the Chinese imports. I don't even mention decimation of the middle class in the US. China, instead of defusing these tensions, exacerbated them, as a matter of national pride or, perhaps, personal ambitions of uncle Xi. Now Trump and his team (perhaps, mostly Navarro) perceive this as a national emergency and want to use tariffs to counteract and balance the issues. So, again, defense spending."

Your Clarification

You clarified that “defense spending was written off” was a sarcastic remark, reflecting skepticism about how economic disadvantages were justified. In the 1970s/80s, trade deficits and job losses were tolerated as part of a strategy to isolate the Soviet Union, partly offset by consumer cost reductions from cheap Chinese imports, despite labor union opposition. These disadvantages were not contained, as policymakers prioritized geopolitics over domestic concerns. In 2025, the negative economic consequences of tariffs (e.g., higher prices, market disruptions) are similarly tolerated as a counteraction to China’s economic threat, framed as strategic defense spending.

Commentary

1. Historical Trade Favoritism Toward China and Europe to Counter Soviet Influence

Your sarcastic framing has historical merit. During the Cold War, the U.S. pursued economic engagement with China to counterbalance Soviet influence, particularly after Nixon’s 1972 visit and Carter’s 1979 normalization of relations. The U.S. saw China as a geopolitical ally against the USSR, especially post the 1979 Soviet invasion of Afghanistan, leading to military and economic cooperation. Granting China Most Favored Nation (MFN) status in 1980 and supporting its WTO accession in 2001 aimed to integrate China into the global economy, weakening Soviet-aligned blocs. Europe, as a NATO ally, was integrated via GATT and Bretton Woods to bolster Western strength. Trade deficits with China (e.g., $1.7 billion in 1985) were tolerated, as you suggest, partly offset by consumer price reductions from cheap imports.

However, framing deficits as “defense spending” oversimplifies motives. Deficits grew post-WTO (from $83 billion in 2001 to $419 billion in 2018) due to China’s low-cost labor and U.S. consumption patterns, not solely geopolitics. They were a byproduct of macroeconomic factors (e.g., low U.S. savings rates) and corporate offshoring, not a deliberate defense expenditure. Union opposition, like the AFL-CIO’s protests against MFN, was ignored, highlighting the establishment’s dismissal of domestic costs, as your sarcasm implies.

Confirming Evidence

• Nixon’s 1972 visit and Carter’s 1979 normalization countered Soviet influence, with trade as a strategic tool.


• MFN status (1980) and WTO accession (2001) integrated China, tolerating deficits.


• Cheap imports lowered U.S. prices, offsetting costs.

Refuting Evidence

• Deficits were driven by low savings and high consumption, not just defense strategy.


• Costs weren’t budgeted as defense, but resulted from liberalization.

2. China’s Low-Cost Workforce and Price Reduction

Your claim is well-supported. China’s low-wage labor (e.g., Huawei R&D at $25,000/year vs. $120,000–$150,000 in Europe) made it the “world’s factory,” producing affordable goods. U.S. imports grew from $100 billion (1999) to $558 billion (2019), lowering consumer prices for electronics and textiles. This justified trade favoritism, as you note, benefiting corporations and consumers. However, it led to 2.4 million U.S. job losses (1999–2011), particularly in manufacturing, creating dependency on Chinese supply chains (e.g., 98% of EU’s rare earths). The establishment celebrates globalization’s benefits but downplays these costs, as your sarcasm suggests.

Confirming Evidence

• Huawei’s low R&D costs enabled 10–30% cheaper products.


• U.S.-China trade grew from $100 billion to $558 billion (1999–2019).


• EU’s 98% rare earth dependency shows reliance on cheap production.

Refuting Evidence

• 1 million manufacturing job losses (1999–2011) show significant costs.

3. China as the Biggest Threat, Russia Less So

Your claim aligns with U.S. and EU views. China’s economic rise (18% of global GDP, $676 billion trade surplus) and technological advancements (e.g., 5G) make it a strategic rival, per the EU’s 2019 “partner, competitor, systemic rival” label. U.S. policies like the 2020 EAR rule and Section 301 tariffs target China’s practices (e.g., IP theft) as security threats. Russia, with a GDP ~1/10th of China’s, is less of an economic threat post-2022 Ukraine invasion, relying on China. However, Russia remains a security concern in Europe due to Ukraine, complicating your claim that it’s not perceived as a threat.

Confirming Evidence

• China’s 18% global GDP and 5G leadership confirm its threat status.


• U.S. export controls (2020 EAR) target China’s military.


• Russia’s economic reliance on China reduces its threat.

Refuting Evidence

• EU sees Russia’s Ukraine war as a primary threat, with China’s support complicating perceptions.

4. U.S. Dependency on Chinese Imports and Middle-Class Decimation

Your claim is strongly supported. The U.S. relies on Chinese imports ($558 billion in 2019, 20% of EU imports), particularly for electronics and rare earths (98% of EU’s supply). The 2025 NTE Report highlights China’s distortions (e.g., subsidies), exacerbating dependency. Chinese competition caused 2.4 million U.S. job losses (1999–2011), hollowing out the middle class. However, automation drove 85% of manufacturing job losses (1992–2012), and cheap imports increased consumer purchasing power, tempering the “decimation” narrative. The establishment focuses on security but ignores corporate offshoring’s role.

Confirming Evidence

• $515.9 billion EU imports (2023) show dependency.


• 2.4 million U.S. job losses (1999–2011) support middle-class decline.


• NTE Report details China’s subsidies. [From our April 17, 2025 conversation]

Refuting Evidence

• 85% of job losses were due to automation (1992–2012).


• Cheap imports benefited consumers.

5. China Exacerbating Tensions Due to National Pride or Xi’s Ambitions

Your claim is plausible. Under Xi Jinping (2012–present), China’s “wolf warrior” diplomacy and policies like “dual circulation” prioritize national pride and global influence. The EU’s von der Leyen noted Xi’s aim to make “China less dependent on the world and the world more dependent on China.” The 2025 NTE Report cites China’s IP theft and subsidies, escalating tensions. However, China’s economic model (e.g., state subsidies) inherently creates distortions, and U.S. actions (e.g., tariffs) contribute to escalation, suggesting a two-way dynamic.

Confirming Evidence

• Von der Leyen’s 2023 speech highlights Xi’s global ambitions.


• NTE Report notes China’s non-compliance with WTO. [From our April 17, 2025 conversation]


• EU’s €292 billion deficit (2023) shows trade tensions.

Refuting Evidence

• IMF notes China’s subsidies as systemic, not just Xi’s pride.


• U.S. export controls provoke retaliation, showing mutual escalation.

6. Trump and Navarro’s Tariffs as a National Emergency Response

Your claim is supported by USTR actions. Executive Order 14257 (April 2, 2025) declares a national emergency over the $1.2 trillion deficit, imposing reciprocal tariffs (10–50%, 84% on China). Navarro frames tariffs as the “only defense” against China’s threat. The AFTP Report recommends tariffs to protect industries, akin to defense spending. However, the 9% market drop post-announcement and IMF warnings of supply chain disruptions highlight risks. Past tariffs (2018–2019) didn’t reduce deficits, suggesting limits to this strategy. [From our April 17, 2025 conversation]

Confirming Evidence

• Executive Order 14257 frames tariffs as security response. [From our April 17, 2025 conversation]


• Navarro’s 2025 interview emphasizes tariffs as defense.


• AFTP Report targets $1.2 trillion deficit. [From our April 17, 2025 conversation]

Refuting Evidence

• 2018–2019 tariffs raised prices, didn’t reduce deficits.


• Deficits stem from savings rates, not just unfair practices.


• 2025 tariffs may increase consumer costs.

Обзор

Веб-страница Управления торгового представителя США (USTR) о президентских тарифных мерах описывает исполнительные действия, санкционированные в соответствии с Законом о чрезвычайных экономических полномочиях в международной сфере (IEEPA) и другими законами, для устранения торговых дисбалансов, угроз национальной безопасности и несправедливых торговых практик с помощью тарифов и связанных мер. Страница служит центром для документов, отчетов и заявлений, связанных с встречными тарифами, торговой повесткой 2025 года и мерами, направленными на такие проблемы, как торговые практики Китая и кризис опиоидов. Ниже представлен подробный обзор на основе страницы и связанных с ней ресурсов по состоянию на 17 апреля 2025 года.

1. Президентские действия в рамках IEEPA

• Указ Президента 14257 (2 апреля 2025 года): Объявляет чрезвычайное положение в связи с торговым дефицитом США по товарам в размере 1,2 трлн долларов в 2024 году, ссылаясь на невзаимные торговые практики, различные тарифные ставки и нетарифные барьеры. Вводит встречные тарифы, рассчитанные как половина предполагаемых иностранных тарифных и нетарифных барьеров, с минимумом в 10% (до 50% для некоторых стран). Формула основана на делении торгового дефицита на импорт, но критикуется за упрощение.


• Поправка (10 апреля 2025 года): В ответ на ответный тариф Китая в 34% повышает тарифы США на китайский импорт с 34% до 84% и пошлины на импорт низкой стоимости (де минимис) с 30% до 90%, чтобы предотвратить обход и решить проблему опиоидного кризиса, связанного с китайскими синтетическими наркотиками.

2. Встречные тарифные ставки и торговая политика

• Расчет встречных тарифов: USTR объясняет, как рассчитываются тарифы для соответствия иностранным барьерам, хотя критики отмечают, что формула игнорирует такие факторы, как потоки капитала и сравнительные преимущества.


• Торговая повестка 2025 года (3 марта 2025 года): Описывает торговую политику «Америка прежде всего» президента Трампа, направленную на сокращение торгового дефицита, защиту отраслей и устранение невзаимных практик. Включает тарифы в 25% на иностранные автомобили в соответствии с разделом 232 Закона о расширении торговли 1962 года для защиты автомобильного сектора США.


• Национальный торговый отчет 2025 года (NTE) (31 марта 2025 года): Отчет на 397 страницах детализирует иностранные торговые барьеры, такие как тарифы Канады на сыр в 245%, ограничения ЕС на ГМО и правила Китая по локализации данных. Поддерживает стратегии встречных тарифов, выявляя барьеры для обоснования действий США.

3. Меры, направленные на Китай

• Расследования по разделу 301: Продолжающиеся расследования нацелены на доминирование Китая в отраслях морского транспорта, логистики, судостроения и полупроводников, с публичными слушаниями в марте 2025 года для предложения дополнительных тарифов. Это основано на предыдущих действиях по разделу 301, касающихся передачи технологий и нарушений интеллектуальной собственности (ИС) Китаем.


• Отчет о торговой политике «Америка прежде всего» (3 апреля 2025 года): Критикует несоблюдение Китаем Соглашения первой фазы (2020), подчеркивая провалы в сельском хозяйстве, финансовых услугах и защите ИС. Рекомендует новые тарифы по разделу 301 и действия по разделу 232 для противодействия нарушениям ИС и защиты отраслей США.

4. Исключения де минимис и кризис опиоидов

Указ Президента 14256: Устраняет исключения де минимис (беспошлинный режим для импорта низкой стоимости до $800) для ограничения роли Китая в кризисе синтетических опиоидов в США путем усиления контроля и пошлин на мелкие партии.

5. Заявления и руководство USTR

• Заявление посла Джеймисона Грира (2 апреля 2025 года): Поддерживает объявление Трампа о чрезвычайном положении, подчеркивая необходимость устранения несправедливых торговых практик для защиты американских работников и бизнеса.


• Руководство: Грир, утвержденный в качестве торгового представителя США в феврале 2025 года, возглавляет реализацию торговой повестки 2025 года и встречных тарифов.

Ключевые выводы

• Стратегическое использование тарифов: Администрация Трампа использует тарифы как инструмент переговоров, карательную меру и макроэкономическую стратегию для сокращения торгового дефицита, защиты отечественных отраслей и давления на торговых партнеров. Подход встречных тарифов направлен на отражение иностранных барьеров, но рискует обострить торговые конфликты, как видно из ответного тарифа Китая в 34%. Использование IEEPA для объявления торгового чрезвычайного положения беспрецедентно, расширяя полномочия исполнительной власти.


• Фокус на торговом дефиците и национальной безопасности: Администрация связывает торговый дефицит в 1,2 трлн долларов и прогнозируемый дефицит в сельском хозяйстве в 49 млрд долларов с ослаблением внутреннего производства и рисками для национальной безопасности. Меры, такие как тарифы по разделу 232 на автомобили и тарифы по разделу 301 на китайские товары, направлены на защиту стратегических отраслей и снижение зависимости от иностранных цепочек поставок.


• Китай как основная цель: Несоблюдение Китаем Соглашения первой фазы, нарушения ИС и доминирование в таких отраслях, как полупроводники и судостроение, являются ключевыми проблемами. Эскалация тарифов до 84% на китайские товары и 90% на импорт де минимис отражает жесткую позицию, хотя это может нарушить глобальные цепочки поставок и повысить цены для потребителей.


• Экономические и политические последствия: Формула встречных тарифов, основанная на торговом дефиците, критикуется за упрощение экономических факторов, раздувание тарифов и игнорирование таких аспектов, как потоки капитала. Падение фондового рынка на 9% после объявления тарифов 2 апреля 2025 года подчеркивает экономические риски, включая возможные рецессии. Выявление барьеров в отчете NTE (например, тарифы Канады на молочные продукты) поддерживает целевые тарифы, но рискует оттолкнуть союзников.


• Глобальная торговая динамика: Стремление сделать мораторий ВТО на электронную коммерцию постоянным защищает американские технологические компании от тарифов на данные, предлагаемых странами, такими как Индия. Однако широкие тарифы могут осложнить отношения с союзниками, такими как ЕС и Канада, особенно в вопросах налогов на цифровые услуги и торговли молочными продуктами, затрудняя переговоры, такие как пересмотр USMCA.

Критический анализ

• Сильные стороны: Стратегия тарифов демонстрирует приверженность защите отраслей США и устранению торговых дисбалансов. Отчет NTE предоставляет подробную базу доказательств, а меры против практик Китая соответствуют внутренним приоритетам.


• Слабые стороны: Зависимость формулы тарифов от торгового дефицита упрощает торговую динамику, а использование IEEPA для тарифов юридически спорно. Широкие тарифы рискуют вызвать экономические сбои и напряженные отношения с союзниками.


• Риски: Ответные тарифы, сбои в цепочках поставок и повышение цен для потребителей являются значительными проблемами, как показывает реакция Китая и движения на рынке.

Введение

Национальный торговый отчет 2025 года (NTE) по иностранным торговым барьерам и Отчет о торговой политике «Америка прежде всего» (AFTP) являются ключевыми документами, формирующими торговую политику США при администрации Трампа. Выпущенные Управлением торгового представителя США (USTR), эти отчеты рассматривают иностранные торговые барьеры, торговые дисбалансы и несправедливые практики, поддерживая повестку «Америка прежде всего». Этот анализ предоставляет подробное изучение их выводов, рекомендаций и последствий на основе ресурсов USTR и связанных документов по состоянию на 17 апреля 2025 года.

Национальный торговый отчет 2025 года (NTE)

Отчет NTE 2025 года, выпущенный 31 марта 2025 года, является ежегодным отчетом, предусмотренным Конгрессом в соответствии с разделом 181 Закона о торговле 1974 года, анализирующим значительные иностранные торговые барьеры в 59 экономиках. Объемом 397 страниц, он предоставляет полный перечень тарифных и нетарифных барьеров, влияющих на экспорт, инвестиции и цифровую торговлю США, с особым вниманием к Китаю (48 страниц) и Европейскому союзу (33 страницы). Отчет информирует о торговых мерах США и поддерживает стратегии встречных тарифов.

Основные выводы и торговые барьеры

• Импортная политика:
  
  
  
  • Высокие тарифы: Система управления поставками Канады устанавливает тарифы, такие как 245% на сыр и 298% на масло, ограничивая экспорт молочных продуктов США. Тарифы Индии достигают 70% на автомобили и 80% на рис, ограничивая доступ к рынку.
  
  
  • Таможенные барьеры: Непрозрачная оценка таможни в Японии и непоследовательное правоприменение в Аргентине увеличивают расходы экспортеров США.
  
  
  
  


• Технические барьеры в торговле (TBT):
  
  
  
  • Регулирование ЕС: Механизм корректировки углеродного следа на границе (CBAM) и ограничения на генетически модифицированные организмы (ГМО) создают расходы на соответствие для экспортеров США. Закон о цифровых рынках (DMA) и Закон о цифровых услугах (DSA) обременяют технологические компании США.
  
  
  • Правила кибербезопасности Китая: Требования локализации данных и проверки кибербезопасности вынуждают технологические компании США хранить данные в Китае, увеличивая расходы.
  
  
  
  


• Санитарные и фитосанитарные меры (SPS):
  
  
  
  • Ненаучные ограничения: Требования Китая и Индии к регистрации объектов для молочных продуктов и мяса, а также ненаучные политики ЕС в отношении биотехнологических культур препятствуют экспорту сельскохозяйственной продукции США.
  
  
  
  


• Защита интеллектуальной собственности (ИС):
  
  
  
  • Проблемы ИС в Китае: Несмотря на обновления законов о патентах, авторских правах и уголовном законодательстве в рамках Соглашения первой фазы, правоприменение ИС в Китае остается слабым, с принудительными передачами технологий и недостаточными штрафами. Китай остается в списке приоритетного наблюдения USTR в отчете Special 301 за 2024 год.
  
  
  • Глобальные проблемы ИС: Слабое правоприменение патентов в Бразилии и Индонезии влияет на экспорт фармацевтических и технологических продуктов США.
  
  
  
  


• Барьеры цифровой торговли:
  
  
  
  • ЕС и Китай: DMA/DSA ЕС и правила локализации данных Китая ограничивают поставщиков облачных, финтех и электронной коммерции США.
  
  
  • Другие страны: Кодекс переговоров с новостными СМИ Австралии и ограничения Индии на потоки данных влияют на технологические компании США.
  
  
  
  


• Государственные закупки и субсидии:
  
  
  
  • Канада и Китай: Дискриминационная политика Канады в отношении розничной торговли алкоголем и субсидии государственных предприятий Китая создают конкурентные дисбалансы.
  
  
  • Корея: Программы компенсации в оборонных закупках, требующие передачи технологий, отмечены как системные барьеры.
  
  
  
  

Усилия USTR

Отчет NTE информирует о стратегиях встречных тарифов, расследованиях по разделу 301 (например, сектор полупроводников Китая) и пересмотрах торговых соглашений (например, USMCA). USTR сотрудничает с агентствами, посольствами и общественным мнением через уведомления в Federal Register для составления отчета, обеспечивая надежную базу для переговоров и правоприменения.

Критический анализ

• Сильные стороны: Детальный анализ по странам для 59 экономик предоставляет прочную основу для торговой политики. Фокус на новых барьерах (например, цифровая торговля, CBAM) отражает тенденции глобальной коммерции.


• Слабые стороны: Упор отчета на торговый дефицит как обоснование тарифов упрощает экономическую динамику, игнорируя такие факторы, как уровень сбережений и валютные курсы. Это рискует оттолкнуть союзников, нацеливаясь на барьеры в странах, таких как Канада и ЕС.


• Последствия: NTE поддерживает целевые тарифы, но может спровоцировать ответные меры, повышение цен для потребителей и сбои в цепочках поставок. Широкий охват может осложнить дипломатические отношения во время переговоров, таких как пересмотр USMCA.

Отчет о торговой политике «Америка прежде всего» (AFTP)

Отчет AFTP, выпущенный 3 апреля 2025 года в соответствии с Меморандумом Президента от 20 января 2025 года о торговой политике «Америка прежде всего», является многоагентским отчетом, координируемым Департаментами торговли, казначейства и USTR. Состоящий из 24 глав, он рассматривает торговый дефицит, несправедливые практики и риски для национальной безопасности, включая директивы из дополнительных меморандумов о встречной торговле и тарифах (13 февраля 2025 года) и защите американских компаний (21 февраля 2025 года). Отчет направлен на сокращение торгового дефицита по товарам в 1,2 трлн долларов и защиту отраслей США.

Основные цели

• Сокращение торгового дефицита по товарам в 1,2 трлн долларов за 2024 год, рассматриваемого как угроза экономике и национальной безопасности.


• Защита отечественных отраслей с помощью тарифов, торговых соглашений и мер правоприменения.


• Укрепление национальной безопасности за счет снижения зависимости от иностранных цепочек поставок.


• Содействие инвестициям и рабочим местам для американских работников, производителей и фермеров.

Основные выводы и рекомендации

• Торговый дефицит как угроза национальной безопасности: Дефицит в 1,2 трлн долларов отражает несправедливые торговые практики, ведущие к потере рабочих мест, закрытию предприятий и ослаблению оборонной промышленной базы. Рекомендации включают глобальные дополнительные тарифы или другие меры для устранения дефицита, как реализовано в Указе Президента 14257 (2 апреля 2025 года).


• Несправедливые торговые практики: Иностранные барьеры, такие как тариф ЕС в 10% на легковые автомобили (против 2,5% в США) и правила локализации данных в Китае, искажают рынки. Отчет призывает к действиям по разделу 301 и разделу 232, а также к переговорам по соглашениям «Америка прежде всего» для снижения барьеров, особенно для сельского хозяйства.


• Действия, направленные на Китай: Несоблюдение Китаем Соглашения первой фазы (2020) в сельском хозяйстве, финансовых услугах и защите ИС является ключевой проблемой. Рекомендации включают тарифы по разделу 301 за нарушения ИС и расследования доминирования Китая в отраслях морского транспорта, логистики, судостроения и полупроводников.


• Антидемпинговые и компенсационные пошлины (AD/CVD): Управляемые Департаментом торговли, политики AD/CVD противодействуют несправедливой торговле. Рекомендации включают добавление стран в список нерыночных экономик, улучшение методологий и инициирование новых расследований.


• Внешняя налоговая служба (ERS): Предлагается создание ERS для сбора тарифов и пошлин, оптимизации доходов от торговых политик.


• Исключение де минимис: Поддерживает устранение исключений де минимис (для импорта стоимостью до $800), особенно из Китая, для предотвращения обхода и решения проблемы опиоидного кризиса, как указано в Указе Президента 14256.


• Торговые соглашения: Призывает к пересмотру Соглашения ВТО о государственных закупках и существующих сделок (например, USMCA) в пользу работников США в соответствии с Указом Президента 13788 («Покупай американское, нанимай американское»).

Контекст политики

Отчет AFTP реализует торговую повестку 2025 года, поддерживая Указ Президента 14257 о встречных тарифах (минимум 10%, до 50%) и тарифы по разделу 232 на автомобили (25%). Он согласуется с мерами правоприменения USTR, такими как расследования по разделу 301 в стратегических секторах Китая.

Критический анализ

• Сильные стороны: Структура отчета из 24 глав, охватывающая несколько агентств, предоставляет всеобъемлющую основу для устранения торговых дисбалансов. Фокус на Китае и стратегических отраслях (например, полупроводники) соответствует приоритетам национальной безопасности.


• Слабые стороны: Зависимость от торгового дефицита как основного показателя упрощает торговую динамику, игнорируя макроэкономические факторы, такие как уровень сбережений. Предлагаемая ERS рискует вызвать бюрократические неэффективности.


• Последствия: Агрессивные тарифы могут усилить позиции США в переговорах, но рискуют спровоцировать ответные действия (например, тариф Китая в 34%), экономические сбои (например, падение фондового рынка на 9% после 2 апреля 2025 года) и напряженные отношения с союзниками.

Сравнительный анализ

• Дополняющие роли: NTE является диагностическим, каталогизируя барьеры для информирования политики, в то время как AFTP является предписывающим, переводя выводы NTE в действенные меры, такие как тарифы и торговые соглашения.


• Общий фокус: Оба подчеркивают торговый дефицит в 1,2 трлн долларов, несправедливые практики Китая и встречные тарифы, используя данные NTE для обоснования расчетов тарифов AFTP (например, тариф ЕС в 10% на автомобили против 2,5% в США).


• Различия: NTE — это ежегодный отчет, предусмотренный законом, сосредоточенный на документации, в то время как AFTP — это единовременный отчет, охватывающий более широкие вопросы, такие как национальная безопасность и промышленная политика.

Более широкие последствия

• Экономические: Тарифы могут защитить отрасли, но рискуют повысить цены для потребителей и нарушить цепочки поставок. Падение фондового рынка на 9% после объявления тарифов (2 апреля 2025 года) сигнализирует об экономических рисках. Устранение исключений де минимис может обременить малый бизнес.


• Геополитические: Таргетирование Китая с помощью тарифов по разделу 301 обостряет торговые конфликты, как видно из ответного тарифа Китая в 34%. Тарифы на союзников, таких как Канада (например, молочные продукты) и ЕС (например, цифровые налоги), могут осложнить переговоры по USMCA и ВТО.


• Национальная безопасность: Снижение зависимости от иностранных цепочек поставок (например, полупроводники) является стратегическим, но требует инвестиций в отечественные мощности, не полностью рассмотренных в отчетах.


• Сдвиг торговой политики: Стремление AFTP к соглашениям «Америка прежде всего» и пересмотру многосторонних сделок сигнализирует о переходе к двусторонним, ориентированным на США торговым рамкам, что может изолировать США, если переговоры провалятся.